ХИТРАЯ НАУКА

Жили себе дед да баба, был у них сын. Старик-то был бедный; хотелось ему отдать сына в науку, чтоб смолоду был родителям своим на утеху, под старость на перемену, да что станешь делать, коли достатку нет! Водил он его, водил по го­родам — авось возьмёт кто в ученье; нет, никто не взялся учить без денег.

Воротился старик домой, поплакал-поплакал с бабою, по­тужил-погоревал о своей бедности и опять повёл сына в город. Только пришли они в город, попадается им навстречу человек и спрашивает деда:

Что, старичок, пригорюнился?

Как мне не пригорюниться! — сказал дед. — Вот водил, водил сына, никто не берёт без денег в науку, а денег нетути!

Ну  так  отдай  его  мне, — говорит  встречный, — я  его в три года выучу всем хитростям, А через три года, в этот самый день, в этот самый час, приходи за сыном; да смотри: коли не просрочишь, придёшь вовремя да узнаешь своего сына — возь­мёшь его назад, а коли нет, так оставаться ему у меня.

Дед так обрадовался и не спросил: кто такой встречный, где живёт и чему учить станет малого? Отдал ему сына и по­шёл домой. Пришёл домой в радости, рассказал обо всём бабе; а встречный-то был колдун.

Вот прошли три года, а старик совсем позабыл, в какой день отдал сына в науку, и не знает, как ему быть. А сын за день до срока прилетел к нему малою птичкою, хлопнулся о завалинку и вошёл в избу добрым молодцем, поклонился отцу и говорит: завтра-де сровняется как раз три года, надо за ним  приходить; и рассказал, куда за ним приходить и как его узнавать.

—   У хозяина моего не я один в науке. Есть, — говорит, — ещё одиннадцать работников, навсегда при нём остались — от­того, что родители не смогли их признать; и только ты меня не признаешь, так и я останусь при нём двенадцатым. Завтра, как придёшь ты за мною, хозяин всех нас двенадцать выпустит бе­лыми голубями — перо в перо, хвост в хвост и голова в голову ровны. Вот ты и смотри: все высоко станут летать, а я нет-нет да возьму повыше всех. Хозяин спросит: узнал ли своего сына? Ты и покажь на того голубя, что повыше всех.

После выведет он к тебе двенадцать жеребцов — все одной масти, гривы на одну сторону, и собой ровны; как станешь про­ходить мимо тех жеребцов, хорошенько примечай: я нет-нет да правой ногою и топну. Хозяин опять спросит: узнал своего сына? Ты смело показывай на меня.

После того выведет к тебе двенадцать добрых молодцев — рост в рост, волос в волос, голос в голос, все на одно лицо и одёжей ровны. Как станешь проходить мимо тех молодцев, примечай-ка: на правую щёку ко мне нет-нет, да и сядет малая мушка. Хозяин опять-таки спросит: узнал ли своего сына? Ты и покажи меня.

Рассказал все это, распростился с отцом и пошёл из дому, хлопнулся о завалинку, сделался птичкою и улетел к хозяину.

Поутру дед встал, собрался и пошел за сыном. Приходит к колдуну.

— Ну,  старик, — говорит  колдун, — выучил  твоего  сына всем хитростям. Только если не признаешь его, оставаться ему при мне на веки вечные.

После того выпустил он двенадцать белых, голубей — перо в  перо,   хвост в хвост,  голова  в  голову   ровны — и  говорит:

— Узнавай, старик, своего сына!

— Как узнавать-то, ишь все ровны!

Смотрел,  смотрел,  да как  поднялся  один  голубь  повыше всех, указал на того голубя:

—   Кажись, это мой!

—   Узнал, узнал, дедушка! — сказывает колдун.

В другой раз выпустил он двенадцать жеребцов — все, как один, и гривы на одну сторону.

Стал   дед   ходить   вокруг   жеребцов   да   приглядываться, а хозяин спрашивает:

— Ну что, дедушка! Узнал своего сына?

— Нет ещё, погоди маленько.

Да как увидал, что один жеребец топнул правою ногою, сей­час показал на него:

— Кажись, это мой!

— Узнал, узнал, дедушка!

В третий раз вышли двенадцать добрых молодцев — рост в рост, волос в волос, голос в голос, все на одно лицо, словно одна мать родила.

Дед раз прошёл мимо молодцев — ничего не заприметил, в другой прошёл — тож ничего, а как проходил в третий раз — увидал   у   одного   молодца   на   правой   щеке   муху   и   говорит:

— Кажись, это мои!

—   Узнал, узнал, дедушка!

Вот, делать нечего, отдал колдун старику сына,  и пошли они себе домой.

Шли, шли и видят: едет по дороге какой-то барин.

—   Батюшка,— говорит  сын, — я  сейчас  сделаюсь  собач­кою. Барин станет покупать меня, а ты меня-то продай, а ошей­ника не продавай; не то я к тебе назад не ворочусь!

Сказал так-то, да и в ту ж минуту ударился оземь и оборо­тился собачкою.

Барин увидал, что старик ведёт собачку, начал её торго­вать: не так ему собачка показалася, как ошейник хорош. Барин даёт за неё сто рублёв, а дед просит триста; торговались, торго­вались, и купил барин собачку за двести рублёв.

Только стал было дед снимать ошейник, — куда! — барин и слышать про то не хочет, упирается.

—   Я   ошейника   не   продавал, — говорит   дед, — я   продал одну собачку.

А барин:

— Нет, врешь! Кто купил собачку, тот купил и ошейник. Дед подумал-подумал (ведь и впрямь без ошейника нельзя купить собаку!) и отдал её с ошейником.

Барин взял и посадил собачку к себе, а дед забрал деньги

и пошёл домой.

Вот барин едет себе да едет, вдруг, откуда ни возьмись, бе­жит навстречу заяц.

«Что, — думает барин, — али выпустить собачку за зайцем да посмотреть её прыти?»

Только выпустил, смотрит: заяц бежит в одну сторону, собака в другую — и убежала в лес.

Ждал, ждал её барин, не дождался и поехал ни при чём.

А собачка оборотилась добрым молодцем.

Дед идёт дорогою, идёт широкою и думает: как домой гла­за-то показать, как старухе сказать, куда сына девал! А сын уж нагнал его.

—   Эх, батюшка! — говорит. — Зачем с ошейником прода­вал?  Ну, не повстречай мы зайца, я б не воротился, так бы и пропал ни за что!

Воротились они домой, и живут себе помаленьку. Много ли, мало ли прошло времени, в одно воскресенье говорит сын отцу:

—   Батюшка,  я обернусь  птичкою,  понеси  меня  на  базар и продай; только клетки не продавай, не то домой не ворочусь!

Ударился оземь, сделался птичкою; старик посадил её в клет­ку и понёс продавать.

Обступили старика люди, наперебой начали торговать птичку: так она всем показалася!

Пришёл и колдун, тотчас признал деда и догадался, что у него за птица в клетке сидит. Тот даёт дорого, другой даёт дорого, а он дороже всех; продал ему старик птичку, а клетки не отдаёт; колдун туда-сюда, бился с ним, бился, ничего не берёт!

Взял одну птичку, завернул в платок и понес домой.

—   Ну,   дочка, — говорит  дома, — я   купил   нашего   шель­меца!

—   Где же он?

Колдун  распахнул  платок,  а  птички  давно  нет:   улетела, сердешная!

Настал опять воскресный день. Говорит сын отцу:

—   Батюшка! Я обернусь нынче лошадью; смотри же, ло­шадь продавай, а уздечки не моги продавать; не то домой не ворочусь.

Хлопнулся о сырую землю и сделался лошадью; повёл ее дед на базар продавать.

Обступили старика торговые люди, все барышники: тот даёт дорого, другой даёт дорого, а колдун дороже всех.

Дед продал ему сына, а уздечки не отдаёт.

— Да как же я поведу лошадь-то? — спрашивает кол­дун. — Дай хоть до двора довести, а там, пожалуй, бери свою узду:  мне она не в корысть!

Тут все барышники на деда накинулись: так-де не водит­ся! Продал лошадь — продал и узду. Что с ними поделаешь? Отдал дед уздечку.

Колдун привёл коня на свой двор, поставил в конюшню, накрепко привязал к кольцу и высоко притянул ему голову: стоит конь на одних задних ногах, передние до земли не хватают.

—   Ну, дочка, — сказывает опять колдун, — вот когда ку­пил, так купил нашего шельмеца!

—   Где же он?

На конюшне стоит.

Дочь побежала смотреть; жалко ей стало добра молодца, захотела подлинней отпустить повод, стала распутывать да раз­вязывать, а конь тем временем вырвался и пошел версты от­считывать.

Бросилась дочь к отцу.

—   Батюшка, — говорит, — прости! Конь убежал!
Колдун хлопнулся о сырую землю, сделался серым волком и пустился в погоню: вот близко, вот нагонит...

Конь прибежал к реке, ударился оземь, оборотился ершом — и бултых в воду, а волк за ним щукою...

Ёрш бежал, бежал водою, добрался к плотам, где красные девицы бельё моют, перекинулся золотым кольцом и покатился купеческой дочери под ноги.

Купеческая дочь подхватила колечко и спрятала. А колдун сделался по-прежнему человеком.

—   Отдай, — пристаёт к ней, — моё золотое кольцо.

—   Бери! — говорит девица и бросила кольцо наземь.
Как ударилось оно,  в ту ж минуту рассыпалось мелкими зернами. Колдун обернулся петухом и бросился клевать; пока клевал, одно зерно обернулось ястребом, и плохо пришлось петуху: задрал его ястреб.

Тем сказке конец, а мне мёду корец.